О Венечке, фенечках и страстях по «историческим» дачам

Какое-то прямо началось зимнее страстотерпие с этими дачами. Сначала «Речник», теперь вот этот барак в Царицыно. Если честно, я так и не понял, в чем там фишка, но уловил один фактический нюанс, с которым как бы не спорит никто — ни защитники этой дачи, ни Лужков.

Сначала активист защитников «Дачи Муромцева» (еще в начале зимы) предусмотрительно начал пиарить, что его тоже собираются снести в Царицыно, а это, мол, памятник архитектуры. В процессе небольшой информационной войны, Лужков доказал, что сама дача Муромцева была снесена несколько лет назад, а на его месте был построен совсем другой деревянный дом.

Как оказалось, на этот раз мэр не соврал, да и глядя на этот барак, как то трудно понять, в чем его архитектурная или историческая ценность, особенно, если не накатишь перед этим грамм двести. Тогда защитники объявили, что новое строение, сооруженное на месте дачи Муромцева приняло это историческое название. Ребята, я чего-то не могу вкурить тему — это как? Дух дачи Муромцева что ли вселился в этот барак? Мистика!

Понятно, что на защиту дома собрались фенечкозависимые и венечковдохновленные граждане, среди которых была даже беременная женщина, и забарикадировались в бытовках и частью рассредоточились по комнатам самого строения. Теперь они говорят, что дом исторический потому, что в нем несколько месяцев прожил Венедикт Ерофеев. Простите, я, конечно, поклонник литературного творчества Венечки, но не до такой степени, чтобы все сортиры, куда он покакал за свою жизнь, считать архитектурными памятниками.

И вообще, у меня понятие дача ассоциируется устойчиво с более мирными понятиями — такими как цветочная рассада, пикировка томатов, и вообще — за пределами мегаполиса, на лоне природы и не в бараке, рассаднике крыс и мышей. Пусть даже в бараке, в котором пил водку когда-то или читал свои рассказы Венечка. Ну, и, иногда вспоминаю Гоблина — муж, отпустивший жену беременную в эту бодягу, просто урод, на мой взгляд. Здоровье ребенка не стоит и тысяч таких домов, даже если в них сам граф Толстой когда-то какал.