После голосования
— Что вы здесь делаете? — воскликнул губернатор, пятясь в сторону от рабочих с мешками цемента на плечах.
Рабочие скинули мешки под окно, поплевали на руки и сноровисто накрыли полиэтиленом губернаторский стол.
— Это безобразие! Я буду жаловаться! — воскликнул было губернатор, но почему-то осёкся.
— Будет вам, барин, — миролюбиво хмыкнул бригадир с весёлым красным носом. — Наше дело маленькое. Кто вот тут говорил, что как решим, так оно и будет?
Губернатор взял распечатанную страницу сайта с ужасом прочёл своё собственное старое интервью. «Принятие решения будет зависеть от мнения людей. Пока люди не выскажутся, пока не будет проведено масштабное социологическое исследование, ни о какой установке памятника даже речи идти не будет».
— Нешто высказались? — вырвались у него несколько донельзя простых, но ёмких слов.
— В луччем виде, — кивнул бригадир. — Заноси, ребята!
И в ставший каким-то совсем сузившимся кабинет двинулся караван гружёных поклажей людей. Они несли камни и песок, отбойные молотки и полосатую ленту, паклю и хитрый инструмент. Всё это хозяйство скрипело, жужжало, тренькало и ухало. С лестницы кричали: налягай! Наляжем, братцы! За окном слышалось: вируй! Вируй помалу!
Губернатор интересом покосился на окно и отпрянул. На него смотрели два лица. Одно усатое бронзовое, удивительно знакомое, но без трубки, а второе продолговатое, с большими лошадиными ноздрями. Собственно, это и был конь — конь Ивана Грозного.