К морю
Сегодня во сне мы с тобой угнали некоторую электричку в более или менее южном участке железной дороги. План был простой: доехать до моря, а там будь что будет.
Управляться электричкой оказалось довольно просто: первое время помогали глаза связанных машинистов. Они делались заметно круглее, если рука тянулась не к тому рычагу или кнопке. Стесненный в движениях водитель электрички словно обладает даром предвидения, и этим даром он готов делиться с первым встречным.
Интерактивное обучение это в конечном итоге стало надоедать, и машинисты вышли на какой-то станции, перебирая связанными сзади руками металлический поручень. Мы погудели им вслед и медленно тронули длинный зелёный рычаг с черной шишечкой, который послушно передавал наши движения и желания грозной зелёной машине. Вверх, вниз. Овладев основами управления электрички, мы двигались к морю.
Вскоре в первом вагоне с головы поезда возникли шум, гам и цыганский табор. Мы видели, как этот табор садился на полустанке, как коляски с детьми и инвалидами грузили рослые худые цыгане, а короткие цыганские женщины пересчитывали бегающих как ртутные шарики цыганских детей. Мы вышли из кабины и спросили билеты. У нас нет билетов, дорогой, загалдели женщины, а мы сказали, что так нельзя. Когда ты едешь в электричке, у тебя должен быть билет. Покажите свой, потребовала цыганка. В принципе, он может показать свой, сказала ты. Но пока будет расстёгивать штаны, мы непременно куда-нибудь врежемся. Мы водители электрички. Там сейчас никого.
И ты постучала по запертой двери кабины машинистов.
Цыгане загалдели, переваривая эту нехитрую мысль. Потом расстегнули свои цветастые юбки, достали карты и спросили, можно ли расплатиться Тройкой.
Настоящие машинисты оставили нам терминал для оплаты. Мы сказали, что да.
Мы отдали цыганам терминал для оплаты, и они отлично с ним управились, несколько раз пройдя по вагонам. Никто в этой поездке не ехал безбилетником.
Сложнее оказалась задача скрыть факт угона. На каждой станции нас встречали какие-то блогеры Тик-тока, они снимали приближающийся поезд, снимали, как открываются двери, записывали наши голоса по громкой связи. Мы честно предупреждали, что стоянка сокращена. Некоторые станции приходилось проезжать без остановки. Об этом мы тоже предупреждали.
Вскоре мы добрались до места. Чтобы запутать следы, мы предприняли хитрый манёвр.
Лихо развернувшись на 180 градусов (последние вагоны изрядно мотало, что объяснило поведение цыган, почему они перебежали в первый вагон), рельсы местами вздыбились, такой манёвр. Мы обнялись и вышли из разных дверей. Я тут их задержу, сказала ты. А ты давай к морю (мы, собственно, к морю и ехали, только море было Азовское, так себе море).
Довольные поездкой цыгане тут же нагадали нам по сто лет жизни, кипу денег и сплясали в тамбуре цыганско-морской танец «Яблочко». Дети в этом танце изображают чаек: кричат, носятся и орут что есть силы противными высокими голосами. Если доведётся услышать объявление о начале такого танца, бегите.
Ты вышла налево, я направо. Я потихоньку шагал к морю под звуки гитары и бубна, но решил напоследок взглянуть, как ты там. А ты была в окружении работников станции, которые всё ещё стояли ошеломлены, что электрички так умеют разворачиваться. Я подошёл, обнял тебя и поцеловал в губы. Ты ответила мне. Потом засмеялась и сказала тихо-тихо: зря вот ты, я почти им зубы заговорила. Теперь они будут знать, что мы вместе.
Этого нельзя, спросил я? Почему, ответила ты.
Потом повернулась и сказала ожидающим объяснения работникам станции: я вам потом всё объясню. Идите на свои рабочие места. Мы должны спешно уйти. И я ещё раз поразился, какая ты ловкая и какая уверенная.
Мы взялись за руки и ушли к морю, и я проснулся.