Я был тогда книготорговец

В этот период жизни я торговал нажитыми книгами: распродавал их с той, а иногда другой степенью успешности. Горечь большой утраты я познал в тот момент, когда ко мне приехала юная покупательница книг со своим букой-отцом. Они по телефону ещё заявили, что приехали купить всё. И я развернул перед ними широкие книжные развалы, приготовил чай и давал лёгкие иронические советы в стиле постмодернизма. В частности, присоветовал книгу «Воронья дорога», уклончиво описав райское наслаждение от современного британского автора Иэна Бэнкса. Она недоверчиво взяла, с подозрением глядя на бумажный переплёт.

Вообще это книга, в которой молодые британцы ведут себя как молодые британцы. Пьют, бухают, дергают. Потом более. Бабушка падает с лестницы. Дядя разбивается на самолёте, а не таинственно исчез. Попойка в комнате с телескопом. А потом есть сцена, где она, ловко управляя мышцами влагалища, азбукой Морзе признаётся в любви молодому британцу. Или они шотландцы были, не помню.

Девушка была школьницей одного из последних классов, отец с гордостью сообщал, что вот, де, читательница выросла, сам не ожидал. Ну лучше, чем пиво пить, замечал он, а, верно я говорю? Девушка немного смущалась. Видно было, что она ещё не решила, что лучше: мало опыта. Почему бы и не Бэнкс, разумно решил я.

Осиной фабрики, жалею, не было.

Книги она выбирала тщательно и долго. Упор делала на толстенные романы: Стендаль, Шолохов. Я мысленно крестился и подсовывал новые и новые тома, в которых недостатка не было. Очень люблю романы и старые книги, сообщала она и втягивала воздух, пропитанный стариной. Станюкевича, спрашивал я. Например, Станюкевича, задумчиво тянула она. И подолгу простаивала у книг типа «Кровавые сокровища» и другие шедевры мировой классики женской прозы с имена авторов типа Аврора Д’Эбуа. И другими. Ещё ей нравились книги рецептов, но она очевидно вздёргивала нос и поворачивалась к ним другой стороной.

Есть, заговорщицким тоном говорил я, сказки.
И показывал первый том Афанасьева.
Надеюсь, ты не знаешь, про что эти сказки, оно и к лучшему, а то бы я сгорел от стыда.
Фу, кривила губы юная читательница. Сказки.
Отец, напившийся чая, смотрел на неё с восхищением.

Ты, советовал он, бери классику. Она, понимаешь, того. И с уважением поднимал руку вбок.

Она долго выбирала и выбрала примерно за час-полтора следующий набор (сейчас попытаюсь его найти).

Настроение покупателей резко изменилось, когда я начал считать, сколько это стоит. Было ещё жарко. Отец почему-то решил упростить задачу. За кучу этого хлама я плачу 2000, гордо объявил он. Одна Книга судьбы стоит 500, охнул я. Очень интересная книга. Гадания, таро, карты. Анастасия, так звали юную читательницу, вцепилась в уютный томик. Хлам, бросил отец, который рос в размерах.
В принципе, я был согласен с ним, но чертов характер не давал сказать этого вслух.
А Быков, не сдавался я.
Хуиков, легко парировал батя, который занимал уже полкомнаты. Просто хочешь, чтобы мы этот хлам вывезли, да ещё и деньжат на этом срубить? А?
Доля истины и тут была.

Последнее слово! Две тысячи или мы тут же и уходим. И он достал их кармана и угрожающе потряс две бумажки у меня перед носом.
Я не мог поверить, что все так закончится, но на всякий случай предложил: «Давайте уберём Быкова и Харпер Ли».
Или всё вместе — всё, что дочка выбрала, — или мы пойдём в другое место, где дешевле, Оооо, с таким хламом таких умников полно на Авито! Голос был язвителен и по-своему справедлив.

Я как-то стушевался и потерял лицо. Ээээ, сказал я. Нуууууу. Отец вышел и стал обуваться.

Девочка растерянно стояла, и я понял, что свой выбор она уже сделала, и с этим выбором ничего не поделаешь. Было 5 июля, лето только начиналось.

Пойдём, дочка, донеслось из коридора.
Анастасия вышла, опустив голову. Книги, которые я так и не успел сосчитать, остались лежать на полу.

И они покинули мой гостеприимный дом, я познал горечь большой утраты, и с тех пор я не знаю ни судьбы Анастасии, ни судьбы её гордого отца, только стоят в ушах его слова: «Не знаю уж, в кого она такая», полные отцовской любви и горечи.